ведьмачонок

[mortalwombat]

Поскольку это был еще не конец, я перетягиваю прошлые два отрывка сюда.

О Ваньке и Марьке

- Не ходи, - кричит, - не вернешься!
В лесу летом прохлада и сумрак. Вот черника у тропинки, крупная, круглая, сладкая. Ванька оборачивается, и рот у него перемазан фиолетовым.
- Там волки! Медведь там! Ванька, там лешие в лесу и привидения!
Мальчик собирает еще ягод в ладошку и идет дальше. Трава мягко обнимает за щиколотки, когда рябая Марья переминается опасливо под первыми деревьями. Она теребит то передник, то платок, прикрывающий рыжую голову, а то вскидывает руки вслед своему Ваньке, который уже отвернулся и все равно не видит.
- Да ошалел ты что ли? Не выходят из лесу! Не выходят - пропадают! Пропадешь, не вернешься!
Ванька склоняется над травой и срывает сиреневый колокольчик, другой, третий, темные от черники пальцы сжимают тонкие стебельки, цепкий взгляд пробегается по зелени, ища еще цветов, ну хоть парочку. Два шага вглубь, Марью на опушке отсюда уже не видно, только крик верно разносится. Еще два колокольчика, еще шаг - цветок, головки покачиваются без ветра, когда Ванька тянется к ним, опустившись на колени. Девять колокольчиков, как девять лет Ваньке.
- Опомнился! Ванечка! Родненькай, пойдем домой.
Ванька подходит тихо и протягивает ей цветы. Бровки домиком, поджимает губы и смотрит словно бы умоляюще.
- Ты не плачь только, Маренька, не плачь, хорошо? - шепчет еле слышно.
Марья берет колокольчики аккуратно, стараясь не рассыпать и не помять уже грубеющими пальцами. Сколько нежности выпадает крестьянской девке? Сколько красивого в старой корове, которую она утром выводит на луг? Сколько тонкого в возне у печи с утра, вымазываясь в саже, обжигая пальцы, потея отчаянно под платком? Ванька знает, что Марья любит красивое и тонкое и нежное, и он улыбается робко, когда руки в веснушках подносят цветы к лицу, и Марья закрывает глаза от радости.
Ванька с последним "Ты не плачь, Маренька!" разворачивается и уносится без оглядки.
- Вернись! Вернись, Ванька! - кричит, срываясь. И все держит колокольчики у груди.

Ведьмино корыто

Кто-то когда-то решил, что чистота магии в чистоте звуков, и разделил заговоры на гласные и согласные. На украденном прямоугольничке бумаги теснятся буквы в самых невообразимых и, неудивительно, непроизносимых сочетаниях. Иван краснеет от натуги и уже чувствует, как язык завязывается морским узлом, лишь бы не участвовать больше в этом представлении. Иван терпеливее языка и хитрее, он делает вид, что мучения окончены, и как будто разочаровавшись смотрит в большое корыто с мутной жижей.
- Схщзсф... - начинает Иван, пользуясь замешательством обманутого языка.
- Думаешь, не взорвется? - Эрик спрашивает с опаской.
Ему вчера исполнилось шестнадцать, молодая горничная смотрит на него с интересом, а кузина Анна краснеет и смущенно смеется, стоит их рукам соприкоснуться как будто случайно. Так что Эрику не все равно, потеряет ли он сегодня свои брови и ресницы. Аккуратную челку ему тоже жалко, но не так сильно.
- Чему там взрываться? Листья-травки, земля-песок, вода, жаба (пять жаб и одна лягушка, все с одного болота) и жук-навозник - с чего оно взорвется? От трех слов без гласных?
Иван откидывается на мшистый валун и посасывает травинку, отдыхая перед новой попыткой. Он очень хотел бы, чтобы взорвалось, но не верит, что их импровизированный ведьмин котел взлетит на воздух.
Под бдительным взглядом товарища он садится, скрестив ноги и выпрямив спину, задумчиво почесывает макушку и снова начинает читать вслух. В этот момент Ивану кажется, что скорее взорвется его голова. Но голова крепка, а язык неожиданно покорен дурной воле хозяина.

Эрик приходит в себя спустя полчаса, и во рту у него вкус земли и гари. Он судорожно поднимает руки и ощупывает лицо. Кожа грязная, но гладкая, не болит и не горит, и все положенные волосы на месте. Позже окажется, что челка все-таки пострадала, но предварительный осмотр Эрика устраивает, и он открывает глаза и садится.
Иван сидит на корточках возле небольшой воронки с головешками, его светлые патлы сильно обгорели с одной стороны, и на черном от сажи лице скалящаяся улыбка выглядит белее и ярче обычного.
- Взорвалооось, - шепчет он, нежно растягивая слово, и глаза его горят неподдельным восторгом.